25 лет назад, 17 февраля 1998 г. умер Эрнст Юнгер (1895—1998) — талантливый прозаик, мыслитель, один из идеологов «Консервативной революции» в Германии. Военное поражение Германии, ее внешнеполитический крах и связанные с этим события мировой истории (в первую очередь победа большевистской революции в России), обуславливают всю палитру духовных, идейных, идеологических, экономических, социальных, политических и правовых аспектов существования Веймарской республики в перманентном кризисе. Для «КР» война стала не только негативным фактором, который обусловил крушение государства и сформировал новый, должный быть преодоленным, мир, но и экзистенциальным нервом, интенциональным импульсом, который сформировал ее романтический и грозный облик. Если Молер с высоты 1949 г. (год защиты его докторской диссертации, изданной впоследствии как книга о «КР») все еще ослеплен романтическим пониманием Первой мировой войны, то современники событий видят себя «плоть от крови» мировой войны. Наиболее прославленным в этом отношении, несомненно, является Эрнст Юнгер, человек, выкованный в горнилах мировой войны и навсегда оставивший в себе этот импульс до самого конца XX в. Юнгер относится к войне не только как к событию падения и крушения, как к болезненной катастрофе, обусловившей крах Германии (пусть и в трактовке «удара ножом в спину»), но как к метафизическому и экзистенциальному опыту, как к особому «горнилу духа», который обусловил новое видение мира «национал-революционной» молодежи. «Отец этого национализма — война, — писал Э. Юнгер в предисловии к книге своего брата «Подъем национализма». — «Основа немецкого юношества испытала войну в реальности, а не сидя в кофейнях или за письменным столом в жарко натопленном кабинете. Они побывали в аду — а фаустовский человек даже из ада привык возвращаться не с пустыми руками. Барбюс и ему подобные могли увидеть там что угодно — но мы все же увидели в том пламени нечто большее! И вынесли оттуда не одно отрицание. Лишь увидев силу материи, мы поняли силу идеи». Юнгер не воспринимает войну как трагическую неизбежность, от которой необходимо уйти и спрятаться. Он принимает брошенный вызов и жаждет его: «Нас, выросших в век надежности, охватила жажда необычайного, жажда большой опасности. Война, как дурман, опьяняла нас. Мы выезжали под дождем цветов, в хмельных мечтаниях о крови и розах. Ведь война обещала нам все: величие, силу, торжество. Таково оно, мужское дело, — возбуждающая схватка пехоты на покрытых цветами, окропленных кровью лугах, думали мы. Нет в мире смерти прекрасней… Ах, только бы не остаться дома, только бы быть сопричастным всему этому!». Юнгер видит войну во всем ее противоречии, ее катастрофический и уничтожающий характер, но также и в ее формирующей силе, способной создать человека, обладающего расширенным горизонтом понимания. В высказываниях Эрнста Юнгера о войне мы можем заметить его особое отношение к техническому измерению тотального противостояния. Проявившая себя во всей мощи агрессивного действия технологичность Модерна воспринимается Юнгером не как абсолютно чуждая сила, но как вызывающая особый интерес онтология новой жизни. Г.Н. Сипливый. Гештальты «Консервативной революции»